В 2019 году British Council впервые запустил программу Crafting Futures в Центральной Азии. Знакомство с регионом началось с визита британских экспертов Питера Оукли (Royal College of Art) и Мартина Куинна (Leicester University) в Казахстан. В рамках ознакомительного визита Доктору Оукли и Доктору Куинну предстояло встретиться с мастерами из Алматы, Шымкента и Туркестана и узнать больше о ремесленничестве в Казахстане. Программу поездки составила Айжан Беккулова — одна из ключевых экспертов по ремесленному искусству и нематериальному культурному наследию Казахстана и Центральной Азии, председатель Союза ремесленников Казахстана, вице-президент азиатско-тихоокеанского подразделения World Craft Council по Центральной Азии и человек, который посвятил последние 25 лет развитию ремёсел в Казахстане.
Благодаря Айжан гостям из Великобритании удалось попасть в святая святых каждого ремесленника — в их мастерские и студии. За несколько дней эксперты из Казахстана и Соединенного Королевства побывали в 4 городах, посетили 14 мастерских и своими глазами увидели, как руками мастеров создаются уникальные изделия — от традиционных казахских музыкальных инструментов и керамики до лоскутных одеял и шедевров ювелирного искусства номадов. Лучшие ювелиры, резчики по дереву, гончары, вышивальщицы и мастерицы по войлоку — все они, вместе с Айжан, на протяжении многих лет проделывают грандиозную работу по сохранению и возрождению народного прикладного искусства.
В юности Айжан Беккулова работала младшим научным сотрудником. Чуть позже она кардинально меняет свою жизнь и начинает работать директором фильмов на киностудии «Казахфильм»: ее портфолио пополняется проектами с выдающимися казахскими, российскими и советскими кинорежиссерами. С 1990-х годов Айжан Беккулова начинает всю свою безграничную энергию тратить на популяризацию нематериального наследия Казахстана и Центральной Азии и возрождение ремесленничества.
За беспрецедентный вклад в развитие ремесленничества и сохранение нематериального наследия Казахстана в декабре 2019 года Айжан Беккулова была награждена орденом «Құрмет» (орден «Почета»), а также National Tourism Award.
История Айжан Беккуловой — ее словами.
ИСТОКИ
От родных я знала, что мой дед по материнской линии был лучшим портным Алма-Аты. У него была большая швейная мастерская. Когда я родилась, к сожалению, мой дед уже ушел из жизни. Мама рассказывала, что дед шил практически все: начиная от женского белья и заканчивая шубами.
В моей семье с детства в порядке вещей было занятие вязанием, вышивкой, шитьем. Мама шила одеяла для всей нашей семьи, а мы помогали ей с мытьем и тереблением шерсти.
Я с большим удовольствием помогала маме шить одежду. На каждый праздник, как бы скромно мы ни жили, у нас всегда были обновки, причем особые: с вышивкой и одеяниями из каких-то красивых тканей. Поэтому еще с детства мама привила мне интерес и любовь к рукоделию. У нас это семейная история…
ИСКУССТВО И РЕМЕСЛО
Мне всегда хотелось делать что-то руками, но делать это на серьезном профессиональном уровне. Так как я всегда занималась вязанием, вышивкой, у меня это хорошо получалось, и на определенном этапе я решила поступить в театрально-художественный институт. Прежде чем поступить, я прочла несколько книг по гобелену. Я изучила это искусство и в теории, и на практике, поэтому к моменту поступления уже имела представление о том, как ткутся гобелены. Я пошла поступать в институт, просто чтобы освоить какие-то азы. Я не планировала быть художником. Но когда я пришла, поняла, что гобелены — это мое. Мне кажется, я не смогу делать живопись: смешивать краски, масло, хотя я пробовала. Но когда я ткала, я смешивала разные нити и видела, чувствовала, каким будет цвет в готовом изделии. В живописи я этого не чувствую.
Когда я начала заниматься гобеленами, постепенно пришла и к войлоку. Раньше войлок был распространен, он был практически в каждом доме. Но в городе войлочными текеметами уже не пользовались — им на смену пришли фабричные ковры.
Со временем у меня проснулся интерес к нематериальному культурному наследию. Я стала собирать, интересоваться, читать. В 90-е я создала серию кукол, сделала свой первый войлок. Тогда не было возможности получить чистую шерсть как сейчас, поэтому я сама ее мыла. Войлок на тот момент вообще никто не признавал. Художники и скульпторы, которых я знала, считали прикладное искусство чем-то второстепенным.
Многие с некоторым пренебрежением относятся к ремесленникам, хотя без ремесла невозможно кем-то стать ни в одной профессии. Пока ты не освоил ремесло, ты не можешь взлететь дальше.
СОЮЗ
В начале 90-х у нас была организация «Лига женщин творческой инициативы». Мы считали, что любая профессия может быть творческой, если ты творчески к ней подходишь. Мы объединяли женщин абсолютно разных профессий. Это был период развала Советского Союза, перестроечный период, голодуха, полное отсутствие провизии, в этот период нужно было что-то делать, невозможно было просто прозябать.
В 1995 году мы провели в музее Кастеева выставку, которая стала знаковой. Она называлась «Женщины: Восток-Запад». Это было наше первое крупное мероприятие, которое положило начало активной деятельности. Позже мужчины стали говорить: почему вы нас не включаете в свои проекты? И мы создали организацию «Мост». Мост — как связь между Европой и Азией, между прошлым и будущим, между поколениями и разными культурами.
В 1999 году по совету сестры я открыла в родительской квартире свой салон, создала неофициальную организацию Women’s hands, помогала женщинам-мастерицам, подсказывала с дизайном их изделий. Все это было неформально, просто чтобы помочь им начать выпускать какую-то продукцию.
Позже я создала общественную организацию Our Heritage. На момент создания у организации были практически те же цели и задачи, что и сегодня у Союза: развитие ремесла по всему Казахстану. Я стала много ездить по регионам.
Таким образом, я с 1995 года занимаюсь поддержкой ремесленников на разных этапах и уровнях, а с 2000 года начала также проводить тренинги.
В 2007 году совместно с партнерами — компанией Chevron, фондом «Евразия» и ЮНЕСКО, мы провели первую большую конференцию по ремеслу. В ней участвовало больше ста человек со всей страны. В результате больших обсуждений стало понятно, что ремесленникам нужен свой творческий союз, профессиональная организация. У меня на тот момент уже была своя организация, но я думала, возможно у кого-то еще возникнет желание создать что-то новое — союз или ассоциацию, но все отмалчивались, потому что дело рискованное, перспективы неизвестны, будет ли поддержка — под большим вопросом.
Когда мы в очередной раз собрались в Шымкенте как Our Heritage, все сказали: извини, но кроме тебя больше некому этим заняться. Никто не решился взять на себя ответственность. Поэтому в 2012 году я зарегистрировала организацию — Союз ремесленников Казахстана. Сейчас у Союза 8 представительств в областных центрах Республики.
За эти годы мы ездили с выставками по всему Казахстану, побывали в России, Германии, Китае, Индии, США и в других странах мира, наши мастера участвуют во многих ярмарках и фестивалях.
Главное, что получают мастера, вступая в Союз ремесленников, — они становятся частью сообщества. Каждый вносит свой вклад, и только вместе мы можем что-то делать. Так, кто-то съездил на фестиваль в Америку, кто-то — в Турцию, чьи-то работы помещены в каталог, по другим я сделала открытки, кто-то получил видео-фильм, а кто-то принял участие в тренингах.
Сейчас уже очевидно, чем должен заниматься Союз. Но на момент его создания было непонятно, и конкурентов не было. Это сейчас мы изменили ситуацию, настрой общества и государства по отношению к нам, но раньше все было иначе.
ЭНЕРГИЯ
Очень многие чиновники считали: для чего вообще нужно ваше творчество, если оно не востребовано? Ведь проще и дешевле купить, допустим, готовое пальто, тем более что в наше время с этим точно проблем нет. Сейчас во всем мире переизбыток, перепроизводство — дальше будет еще хуже. Но когда ты берешь в руки изделие ручной работы, если оно сделано хорошо, и аналогичную вещь промышленного производства, даже ощущения будут разные. Это совсем другая энергетика.
Ведь даже чтобы поужинать, мы выбираем грузинский или итальянский ресторан. Мы стремимся туда, где присутствует какая-то этническая эстетика. Потому что так мы чуть больше узнаем о мире, и это несет в себе какой-то эмоциональный заряд. Мы выбираем венский кофе, потому что мы понимаем, что это что-то особенное, что несет в себе и смысловую нагрузку, и вкусовую. Точно так же и с вещами: когда мы наконец насытились фабричными вещами, нам хочется индивидуальности — выделиться немножко из общей толпы. Большая часть изделий — это на 60-70% ручной труд. И это — энергетика: человек, который делает руками, не может быть в плохом настроении или в раздражении. Когда я, даже будучи уставшей, начинаю работать с войлоком, я успокаиваюсь через пять минут, потому что иначе я не смогу продолжать. Мастер эмоционально должен быть свободным, счастливым человеком — и это счастье передается его изделиям.
То, что мы все носим одинаковые костюмы — это одинаковость мышления. Лично для меня популярность вещи не вызывает никаких позитивных эмоций. Я не покупаю костюмы с парным верхом и низом, потому что для меня это скучно, даже если это крупная фирма, потому что это не мною придуманное сочетание. Я все равно должна внести какой-то свой элемент. Это касается не только одежды. Если у меня в доме будет все стандартно, это не будет нести никакой эмоциональной энергетики.
Меня радует, что сейчас очень многие хотят повесить дома киіз, появилась потребность, потому что, когда ты смотришь на него, ты ощущаешь его. Если, проснувшись утром, ты встал босыми ногами на войлочный ковер, у тебя совершенно другой заряд на весь день. Все это — энергия.
НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОД
Чем мы интересны миру? Нефть — это приходящее и уходящее. Мы можем быть интересны только своей особенностью, аутентичностью.
К примеру, мы все сейчас в восторге не только от того, как Димаш Кудайберген спел, но и от того, что он спел в Нью-Йорке казахские песни, познакомил мир с нашей музыкой. Ведь как у нас часто бывает, когда устраивают большие концерты: мы все время доказываем, что мы не обезьяны и даже Полонез Огинского играем. А на самом деле мы интересны миру другим — например, искусством наших жыршы. Это что-то совершенно иное, это наш национальный код. А чтобы жыршы или тот же самый Димаш сыграл на домбре, домбра должна быть качественно сделана и хорошо звучать.
Или возьмем ковры: их производят во всем мире. В Иране в одном только Тебризе больше 800 тысяч людей занимаются ковроткачеством, и таких центров у них несколько. У туркмен существуют разные школы, и они ткут шикарные ковры. Кыргызы тоже возродили свое ковроткачество. Бухарцы, самаркандцы, индусы, китайцы, азербайджанцы — казалось бы, при таком изобилии ковров зачем нужны наши? Наши ковры самые простые: ни плотности, ни изобилия цветов, часто полковра покрашено одним цветом, полковра — другим. Они сильно отличаются от всех этих профессиональных школ. Но они нужны хотя бы потому, что мне лично ближе наши казахские ковры. У них неровная окраска, они значительно толще, но традиционно они ткались так, чтобы успеть завершить изделие до того, как хозяева поднимутся на перекочевку — это одна из главных причин, почему казахский ковер такой «быстрый». Кроме того, они не делались на продажу — они всегда делались для конкретной семьи, для себя. В этом и их ценность: вот этот ковер сделан твоей бабушкой, мамой, или тобой и потому несет фамильный код.
В казахских коврах есть принципы и каноны: должно быть центровое поле, должен быть бордюр, «ала жіп» — пестрые акценты по краю ковра, контрастные цвета как защита и оберег — они должны замыкать ковер по краю, чтобы защитить его внутренность.
Но если, к примеру, в Узбекистане ты можешь пойти на базар и купить уже нарисованный узор или шаблон узора, то здесь мастерица сидит и создает рисунок самостоятельно — и это, как мне кажется, ближе к искусству. Это потребность людей, которые свободны и мыслят неординарно, потребность в самовыражении.
Если мы не будем обращаться к народному творчеству, то каждый раз будем ходить по кругу и считать, что мы что-то открыли. Народ уже очень многое открыл, нам просто надо это сохранить и подняться на более высокий уровень.
